№ 9 (2025)

В современных условиях роста состязательности международно-правовой политики государств все большее значение приобретают вопросы толкования понятий, используемых в Уставе ООН – стержневом источнике международного права, имеющего преимущественную силу в отношении любого другого международного договора. На таком политико-правовом фоне в статье исследуется понятие «доктрины наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций», предусмотренное в Статуте Международного Суда ООН – неотъемлемой части Устава ООН. Эти доктрины, согласно Статуту, используются «в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм». В настоящем исследовании выявлены разные мнения относительно международно-правового содержания данного понятия; относительно значения термина «наиболее квалифицированные специалисты по публичному праву»; дан анализ практики Международного Суда ООН по выполнению обязательства использовать международно-правовые доктрины специа- листов «различных наций»; предложено определение таких доктрин, а также критерии отнесения к ним научных трудов юристов; обосновано, почему данное понятие не тождественно понятию «нау- ка международного права».

На основе анализа двух введенных в 2020 г. в Конституцию РФ дополнений в статье обос- новывается вывод о серьезных несовершенствах (другого слова подобрать не удалось) двух звеньев современного организационно-правового механизма правосудия. Первое вытекает из текста ч. 3 ст. 118 Конституции РФ, в которой перечисляются суды, составляющие судебную систему Российской Федерации, и где отсутствуют военные суды, что можно объяснить отнесением их тремя федеральными конституционными законами к судам общей юрисдикции. Однако в этом тексте названы арбитражные суды, которые в совокупности, как и военные, составляют две автономные несколько звенные специализированные судебные системы, замыкающиеся на соответствующие судебные коллегии Верховного Суда РФ; у них даже количество судебных органов примерно равно – около сотни. Получается, что ч. 3 ст. 118 Конституции РФ «пошла» вслед за названными тремя федеральными конституционными законами, а должно быть наоборот: в этом конституционном нововведении должны присутствовать и военные суды, после чего и в соответствии с чем названные федеральные конституционные законы подлежат адекватной корректировке. Второе вытекает из текстов п. «е.3» ст. 83 и п. «л» ч. 1 ст. 102 Конституции РФ, в соответствии с которыми Совет Федерации по представлению Президента РФ прекращает полномочия руководителей и судей Конституционного и Верховного судов РФ, а также кассационных и апелляционных судов в случае совершения ими грубого проступка. Делается вывод, что этим разрушено единство статуса судей, поскольку здесь наступает конституционная ответственность судей, тогда как за такое же нарушение у остальной части судейского корпуса наступает дисциплинарная ответственность, а у Совета Федерации появились несвойственные законодательной власти полномочия «суда над судьями».

В статье представлена характеристика трех работ профессора И. М. Рагимова, посвященных философии преступления и наказания, отражению преступления и наказания в мировых религиях и смертной казни, всесторонне и полно представляющих философско-правовые и теолого-правовые взгляды ученого; в ряде случаев показано развитие учения о дихотомической связке «преступление – наказание», что позволяет подчеркнуть фундаментальность и научную новизну исследований автора.

В данной статье обосновывается идея формирования муниципального процессуального права как подотрасли муниципального права Российской Федерации, предназначенной для регулирования процессуального обеспечения деятельности субъектов местного самоуправления. В настоящее время сложились правовые условия для ее выделения в структуре муниципального права Российской Федерации. К их числу можно отнести сформировавшиеся муниципальные процессуальные правовые отношения, составляющие предмет подотрасли, появление значительного количества муниципальных процессуальных норм, закрепляющих процедуры, применение которых обеспечивает реализацию органами местного самоуправления своих полномочий, и образующие муниципальные процессуальные правовые институты. Формирование данной подотрасли будет стимулировать развитие науки муниципального права в части исследования значения процессуальных норм для решения вопросов непосредственного жизнеобеспечения населения.

В правоведении сложился традиционный подход о том, что трудовой договор – особое соглашение между работником и работодателем, заключение и исполнение которого регулируется нормами трудового права. В юридической доктрине и судебной практике от данного подхода постепенно стали отказываться, рассматривая отдельные положения (части, условия) и в целом трудовой договор, а также трудоправовые выплаты в качестве сделки (гражданско-правовой, корпоративной и т. д.). Трудовые договоры в ряде случаев стали квалифицироваться по нормам иных отраслей законодательства (например, гражданского, корпоративного и банкротного), в том числе как смешанные и непоименованные договоры. Привычной практикой стала правовая оценка трудового договора или исполнения по нему как самостоятельной гражданско-правовой сделки. В настоящей работе исследуется указанная проблематика, дается оценка степени конвергенции норм различных отраслей права при квалификации положений трудового договора и (или) его исполнения. Анализируется предел возможной вариативной регламентации вопросов заключения и исполнения трудового договора отдельными отраслями права, а также основания оспаривания указанного договора. В результате исследования обобщается опыт судебной практики и предлагаются новые подходы к толкованию трудового договора как частноправовой сделки.

Несмотря на отсутствие уголовно-процессуального механизма применения уголовной малозначительности, в правоприменительной деятельности выносятся решения о прекращении уголовного преследования в связи с малозначительностью деяний. В связи с этим является актуальным вопрос о порядке применения ч. 2 ст. 14 УК РФ в уголовном судопроизводстве, чему и посвящена данная статья. Проанализировав историю становления уголовной малозначительности в России и обобщив действующую практику признания деяний малозначительными, автор приходит к выводу о допущенной законодателем сущностной ошибке, выраженной в признании малозначительного дея- ния не преступлением. Выделив три обязательных этапа, составляющих содержание производства по малозначительным деяниям, такие как: 1) этап уголовно-правовой квалификации деяния; 2) этап установления оснований уголовной малозначительности; и 3) этап применения последствий малозначительности, автор последовательно анализирует состояние уголовного и уголовно-процессуального законодательства и предлагает свое видение существующих проблем, обосновывая необходимость внесения изменений и дополнений в Уголовный кодекс РФ и Уголовно-процессуальный кодекс РФ.

В статье рассмотрен ряд доктринальных точек зрения относительно предмета административного права тех авторов, которых относят к творцам доктрины советского административного права. Позиция данных авторов несколько забыта, в этой связи ставилась цель вернуть их теоретические воззрения в современный научный оборот. На основе проведенного исследования сформулировано определение предмета административного права, а также высказаны точки зрения относительно его системы. С учетом специфики предмета административного права могут иметь место различные позиции, касающиеся системы учебного курса соответствующей отрасли права.

Право как законодательство состоит из отраслей, что позволяет применять его нормы в социально-экономической жизни общества. Однако сложные по составу и длительные по времени исполнения виды продукции, изготовляемые для нужд государства, требуют взаимодействия разных по методу регулирования общественных отношений массивов норм права, таких как публичное и частное. В статье делается попытка на примере закупок по государственному оборонному заказу показать, как достигается единство государственного и правового регулирования в государственном контракте по государственному оборонному заказу. Публичное и частное право рассматриваются не только как разные по методу воздействия на общественные отношения, но и в их взаимодействии. В то же время основополагающие категории публичного права не могут трактоваться как гражданско-правовые (частная власть).

Значительный рост числа международных документов, не обладающих юридической силой, создает неопределенность регулирования международных отношений. Особый интерес в этой связи представляют меморандумы о взаимопонимании, которые по форме напоминают договоры, но договорами не являются, поэтому за их нарушение не может следовать юридическая ответственность. Но политическое обязательство государства не освобождает его от ответственности полностью; на меморандумы распространяется действие принципа pacta sunt servanda. К их действию применимо понятие эстоппеля. Значение меморандумов состоит в том, что они служат подготовительным этапом для формирования «твердой» нормы, а также для кристаллизации opinio juris в процессе складывания обычной нормы.

Современная тенденция обращения к традиционным ценностям в Российской Федерации обусловливает актуальность изучения правовых категорий, имеющих ценностный аспект. Наставничество – одна из них, поскольку в его основе заложены взаимопомощь и взаимоуважение, созидательный труд, коллективизм, преемственность поколений. Трудовым кодексом РФ правовой статус наставника был урегулирован только в 2025 г., но применение введенной в законодательство нормы на практике уже вызвало ряд проблем. В статье на основе метода сравнительного анализа изучен опыт правового регулирования института наставничества в государствах – членах ЕАЭС, на его основе предложены пути совершенствования действующего трудового законодательства Российской Федерации.

В основе скандинавской идентичности лежат схожесть политических систем северных стран и их общая история, универсалистская модель социального обеспечения, стремление к поддержанию гендерного равенства и вовлечению в трудовую деятельность как можно большего числа граждан. Достаточно значимые изменения, подтачивавшие основы скандинавской идентичности, начали происходить с конца прошлого века. Наиболее серьезным вызовом стал кризис мультикультурализма, определяемый расширяющимся притоком мигрантов и растущими сложностями, связанными с их интеграцией в жизнь принимающего общества. Мультикультурализм подвергается вынужденной модификации. Акцент переносится с идеи интеграции как двустороннего процесса, в рамках которого этнические скандинавы и вновь прибывшие постепенно бы двигались навстречу, узнавая о культуре и ценностях друг друга, на идею ассимиляции, предполагающую обязанность мигрантов более действенным образом адаптироваться к своей новой стране и включаться в ее политическую и социальную жизнь.

Автор анализирует содержание судебных постановлений, которые создают основу для возникновения гражданских прав и обязанностей. Обосновывается позиция, согласно которой не только решение суда по существу рассмотренного дела (согласно действующим нормам гражданского законодательства), но и иные судебные постановления (в смысле сложного состава) могут выступать как такие основания. Сделанные автором выводы сводятся к тому, что, во-первых, следует различать среди актов суда такие постановления, в результате принятия которых могут возникать права и обязанности, и в результате вынесения которых лица, участвующие в деле, не приобретают права и обязанности. Среди актов, которые являются основаниями для возникновения прав и обязанностей, можно выделить акты, содержание которых имеет непосредственно правообразующее действие (решения), и акты, целью вынесения которых является утверждение уже составленных сторонами по делу соглашений. На основании проведенного анализа предлагается внести изменение в п/п. 3 п. 1 ст. 8 ГК РФ, изложив его в новой редакции.

В выступлениях участников конференции «Советская и постсоветская теория и философия права: проблема преемственности. К 100-летию со дня рождения О. Э. Лейста» обсуждались вопросы, связанные с происхождением, развитием, составом, методологией общей теории государства и права. Отмечалось, что О. Э. Лейст относится к тем классикам отечественной теории права, творчество которого замыкало советский период и открывало новый, немарксистский период. В докладах участников звучала мысль, что современная общая теория права является наследницей дореволюционной и советской традиции, что во многом благодаря авторам этих эпох она продолжает занимать важное место в российской юридической науке.